ss69100

Последствия развала сверхдержавы

На протяжении последних двух с лишним десятилетий наблюдается про­цесс демодернизации и деинтеллектуализации России.

СССР по объему внутренних расходов на НИОКР, которые достигали при­мерно 5% ВВП [4], входил в число мировых лидеров. В стране была мощная сис­тема фундаментальных и прикладных исследований, в которой работали почти 1,5 млн. научных исследователей – примерно одна четверть всех научных ра­ботников в мире. В СССР 90% НИОКР приходилось на прикладную науку (мас­штабные испытания, ресурсы, подготовка материальной базы, производства и так далее).

Отраслевая наука была представлена примерно 5 тысячами институ­тов и КБ, испытательных станций и курировалась соответствующими министер­ствами. Концентрация огромных ресурсов позволила добиться технологического прорыва в ряде отраслей ВПК, включая атомную и авиакосмическую промыш­ленности, приборостроение.

Хотя в период «холодной войны» научный комплекс имел явный военно-промышленный перекос (3/4 расходов на НИОКР прямо или косвенно направлялись на оборону), а некоторые сферы исследований оказались жертвами идеологических догм, фундаментальная наука и многие отрасли при­кладной науки в Советском Союзе находились на мировом уровне.

Состояние российской науки и образования начиная с 1990-х годов и до сегодняшнего дня продолжает оставаться кризисным. В результате «шоковой терапии» перестали существовать большинство отраслевых институтов, кото­рые были главным связующим звеном между наукой и производством и основ­ным элементом инновационного процесса в стране. Прикладная наука была уничтожена, когда исчезли отраслевые министерства.

За два десятилетия (с 1992 по 2011 гг.) количество научно-исследователь­ских организаций в России сократилось почти на 20% (с 4555 до 3682); коли­чество промышленных организаций, имеющих научно-исследовательские и проектно-конструкторские подразделения – на 18% (с 340 до 280). Количество конструкторских бюро сократилось в 2,4 раза (с 865 до 364), число проектных организаций – в 13 раз (с 495 до 38) [5].

Понесла большие потери, но продолжает свою работу Российская академия наук. Однако и над ней навис «дамоклов меч» навязываемой сверху разруши­тельной реформы – второго издания «шоковой терапии».

Самая большая проблема – это даже не низкий уровень финансирования, а невостребованность науки в России. Разрушение РАН будет способствовать дальнейшей деградации человеческого капитала и социальной инфраструктуры в России. Фундаментальная наука – конкурентное преимущество нашей стра­ны, и необходимо развивать это преимущество [6]. Учитывая важнейшую роль, которую наука и инновации играют в формировании постиндустриальной мо­дели развития («общество знаний») в XXI веке, роль центров силы в глобализующемся мире могут играть только державы, обладающие мощным научно-техническим потенциалом.

Сегодняшняя Россия далеко отстает от лидеров по такому показателю, как расходы на НИОКР на душу населения. Через несколько лет нас обойдет по этому показателю и полуторамиллиардный Китай, который еще недавно безна­дежно отставал от нашей страны.

Занятость в научном секторе в России в 1992 – 2011 гг. уменьшилась в 2,5 раза – с 1943 тыс. человек до 735 тыс., а количество исследователей – поч­ти в 3 раза (с 992 тыс. человек до 374 тыс.). Процесс сокращения занятых на­учными исследованиями и разработками продолжается.

Рис. 1. Расходы на НИОКР на душу населения, долл. США

Таблица 1

Численность персонала, занятого исследованиями
и разработками в России, тыс. человек

Сегодня многие научные сотрудники лишены ожидаемой перспективы профессиональной карьеры и не видят ясной траектории своего профессио­нального и служебного роста. Это вызывает отток ученых за границу, где вы­строена и эффективно работает система «вертикальной мобильности» научных кадров [7].

По оценке Института экономики РАН, к середине 2000-х годов эмигриро­вали более 800 тыс. научных сотрудников в основном из области технических и естественных наук, обескровив реальный сектор. Ежегодно страну покидает до 15% выпускников вузов. По подсчетам экспертов ООН, отъезд за рубеж чело­века с высшим образованием наносит стране ущерб в размере от 300 до 800 тыс. долларов.

Кроме этих традиционных видов «утечки мозгов», появились и новые формы, такие как «утечка идей», не сопровождающаяся физическим переме­щением умов, их генерирующих. Многие ученые, живущие в России, работают по научным программам, осуществляемым в интересах зарубежных заказчи­ков. Таким образом, они «эмигрируют», не выезжая за границу, а результаты их исследований принадлежат иностранному работодателю.

Продолжается массовый внутренний отток научных инженерно-технических работников из области НИОКР в сферу обслуживания и другие сферы, далекие от их образования и опыта работы.

Россия откатилась на 4-е место в мире (после США, Китая и Японии) по количеству исследователей.

Наша страна занимает еще более низкие позиции по такому ключевому показателю, как удельный вес научных исследователей в структуре рабочей си­лы, что является одним из главных факторов интеллектуального развития обще­ства. Если в 2000 г. в России приходилось 78 научных исследователей на 10000 занятых в экономике, то в 2011 г. – только 63. За этот период данный показатель вырос в Южной Корее с 51 до 117, в Германии – с 65 до 81, во Франции – с 67 до 91 [8]. При этом мы отстали не только от лидеров мирового научно-технического развития, но и таких государств, как Словения и Эстония.

Относительная доля российских публикаций невелика и продолжает со­кращаться, хотя число отечественных публикаций растет. Однако скорость прироста гораздо меньше, чем в Китае, Индии и Бразилии, Поэтому Россий­ская Федерация опускается в мировом рейтинге, уступая место развивающимся странам Азиатского региона.

Не секрет, что уже на протяжении многих лет РАН фактически вела борьбу за выживание. Тем не менее Академия более или менее сохранила свой потенциал, хотя и понесла большие потери. Численность научных сотрудников в РАН значительно сократилась и в 2012 г. составила 48,4 тыс. человек [9]. Сред­ний возраст докторов наук – 63,8 года, кандидатов наук – 50,9 года [10]. Наме­тился небольшой рост доли исследователей в возрасте до 39 лет – с 27,9% в 2008 г. до 31,5% в 2012 году [11].

В 1992 – 2011 гг. численность аспирантов в России выросла с 52 тыс. че­ловек до 156 тыс. человек. При этом количество научно-исследовательских ин­ститутов, в которых имеется аспирантура, сократилось с 853 до 820, а количе­ство вузов с аспирантурой выросло с 443 до 740. Численность аспирантов в НИИ уменьшилась с 15,2 тыс. человек до 14,8 тыс. человек, а в вузах – вырос­ла с 36,7 тыс. человек до 131,2 тыс. человек. Если раньше на аспирантов в НИИ приходилась примерно треть общего числа всех аспирантов, то теперь – только 10%. При этом количество аспирантов, защитивших диссертации, вы­росло в вузах в 4 раза, а в НИИ сократилось в 1,5 раза [12].

Таблица 2
Исследователи, человек



Таблица 3
Основные показатели деятельности аспирантуры

В 2011 г. в аспирантуру было принято более 50 тыс. человек, а защитили кандидатские диссертации – почти 10 тыс. человек [13]. Это значит, что страна обладает существенным кадровым потенциалом для привлечения молодежи в науку. При создании нормальных условий для научных исследователей мы могли бы ежегодно привлекать в научный сектор несколько тысяч молодых ученых с кандидатской степенью. Необходима специальная программа, которая позволила бы повернуть вспять опасную тенденцию сокращения численности научных работников, сохранить преемственность научных школ и «связь вре­мен». Но это требует принципиально иного подхода государства к финансиро­ванию науки в России.

Вместе с тем РАН сталкивается с колоссальными бюрократическими пре­градами, препятствующими хозяйственной деятельности институтов. Бюрокра­тизм, волокита, бумаготворчество и безответственность, мелочная опека и дик­тат малоквалифицированного и некомпетентного чиновника превратились в проблему гигантского масштаба. Это кардинально снижает эффективность ра­боты РАН, почти не оставляя времени для реальных исследований, убивает инициативу, творчество и губительным образом сказывается на конкурентоспо­собности науки страны. Особенно негативную роль играет Федеральный закон Российской Федерации от 21 июля 2005 г. № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд».

Одновременно не прекращаются попытки непродуманных реформ «свер­ху», которые крайне осложняют нормальную работу научных коллективов. В результате такого подхода к РАН создается реальная угроза того, что россий­скую фундаментальную науку ожидает судьба прикладной.

Нынешняя ситуация создает угрозу национальной безопасности России. Если не изменить подход к науке, то произойдет консервация примитивной структуры экономики, усиление научно-технологического отставания страны, дальнейшее снижение международной конкурентоспособности отечественной несырьевой продукции и закрепление унизительного для России статуса сырье­вого придатка мировых лидеров.

К сожалению, оказались невыполненными принятые несколько лет назад известные решения Совета Безопасности РФ, предусматривавшие адекватное развитие российской науки (в частности, финансирование гражданских НИОКР на уровне 4% федерального бюджета). В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, в частности, отмечается, что «прямое негативное воз­действие на обеспечение национальной безопасности в сфере науки, технологий и образования оказывает отставание в переходе в последующий технологический уклад» [14].

Хотя российские власти неоднократно провозглашали национальными приоритетами развитие здравоохранения, образования, науки, в реальности эти сферы остаются недофинансированными. Доля государственных расходов в ВВП на эти цели значительно уступает развитым странам. Более того, по ряду показателей Российская Федерация уступает другим странам БРИКС.

Таблица 4
Доля государственных расходов, % ВВП


* все расходы на НИОКР.

Согласно оценке экспертов, «фактически вся единая сеть электросвязи России находится в жесточайшей технологической зависимости от импорта, и по этой причине не может служить доверенной средой и надежной основой для системы управления войсками, так как в любой момент может контролиро­ваться и управляться вероятным противником» [15]. Для организации связи «Воентелеком», не имеющий собственной инфраструктуры, заказывает необходи­мые услуги у коммерческих операторов связи, чьи сети развернуты на импорт­ном оборудовании. Это касается и фиксированной, и мобильной, и спутниковой связи. Но основная проблема наших разработчиков не в том, что они чего-то не могут сделать на мировом уровне, а в том, что крупнейшие потребители такой продукции упорно не хотят отказываться от зарубежных поставок в пользу отечественных решений [16].

Показательно, что доля России в мировом экспорте высокотехнологиче­ской продукции составляет 0,2%, в том числе аэрокосмической продукции – 0,6%, химической продукции – 0,6%, фармацевтической продукции – 0,4%, научных инструментов – 0,3%, электроники – 0,1%, компьютеров – 0,0% [17].

Таблица 6
Экспорт по ведущим отраслям промышленности в 2011 г., млрд. долл.

Разговоры об «энергетической сверхдержаве» – самообман. Пора понять, что мы уже никогда не сравняемся по количественным показателям (числен­ность населения, объем ВВП) с США, Китаем, Европейским Союзом и Индией. Россия может обеспечить себе место в группе мировых лидеров только благода­ря качественным характеристикам. Инновационный путь развития экономики сегодня – единственно возможный для России, иначе мы окажемся на обочине мирового развития. Это требует многократного увеличения затрат на НИОКР, приведение их в соответствие с задачами модернизации страны.

Финансирование науки: ключевая проблема

Наука превратилась в высококонкурентную сферу деятельности. В формирующемся многополярном мире складываются 4 главных центра науч­ного прогресса – США (31% мировых расходов на НИОКР по паритету покупа­тельной способности), Европейский Союз (24%), Китай (14%) и Япония (11%) [18]. К сожалению, Российская Федерация в группу лидеров не входит – на нашу долю приходится менее 2% мировых расходов на НИОКР по паритету покупательной способности и 1% по обменному курсу.

Таким образом, Россия отстает от США по расходам на НИОКР в 17раз, от Европейского Союза – в 12 раз, от Китая и Японии – в 6,4 раза, от Индии – в 1,5 раза.

Рис. 2. Мировые центры научного прогресса.
Доля ведущих стран в мировых расходах на НИОКР, %

По оценке агентства Томсон — Ройтерс, «проблема заключается в значи­тельном сокращении финансирования фундаментальных и прикладных иссле­дований в России после развала Советского Союза» [19]. В 1990 г. внутренние расходы на НИОКР составляли 2,03% ВВП (13,1 млрд. рублей). В 1992 г. в ре­зультате «шоковой терапии» этот показатель сократился почти в 3 раза — до 0,74% ВВП (3,2 млрд. рублей в постоянных ценах 1989 г.). Благодаря обваль­ному падению ВВП в 1990-е годы к 2000 г. этот показатель вырос до 1,05% (3,3 млрд. рублей в постоянных ценах 1989 г.), но затем рост прекратился и в 2012 г. составил 1,08% ВВП [20].

Рис. 3. Внутренние затраты на НИОКР в российской экономике,
в постоянных ценах, % к 1990 г.

В 2000 – 2011 гг. бюджетное финансирование НИОКР выросло в текущих ценах с 17 до 319 млрд. рублей – почти в 20 раз. Но в условиях высокой ин­фляции рост не так впечатляет. В постоянных ценах рост составил всего 56%. Расходы на науку в постоянных ценах 1989 г составляют 5,8 млрд. рублей [21]. То есть сегодня Россия тратит на науку в 2 раза меньше, чем 23 года назад.

У нас в стране крайне низок уровень расходов на НИОКР. Доля расходов на науку в ВВП в Российской Федерации в 3-4 раза меньше, чем у развитых стран. Лидеры по расходам на НИОКР ставят задачу довести расходы на науку до 3% ВВП (США, Германия, Франция) и даже до 4% ВВП (Финляндия, Шве­ция, Южная Корея, Япония).

Расходы на науку в РФ на душу населения в 5-6 раз ниже, чем в странах – лидерах.

Небезынтересно напомнить, что в 1991 г. по данным ОЭСР Китай отставал от России почти в 2 раза по расходам на НИОКР (соответственно 7,5 и 16,7 млрд. долл.). В 2000 г. Китай уже почти в 3 раза превосходил Россию по этому показателю (27,2 и 10,5 млрд. долл.). В 2011 г. Китай опережал Россию по расходам на НИОКР в 6 раз (208,2 и 35,0 млрд. долл.) [22]. Количество науч­ных исследователей в Китае за этот период выросло с 415 тыс. до 1318 тыс. че­ловек. Китай вышел на второе место в мире по расходам на НИОКР, а в 2020-е годы сравняется с США. По количеству научных публикаций КНР уже нахо­дится на втором месте. В Китае приняты и успешно осуществляются государст­венные программы технологического и научного развития.

Таблица 7
Внутренние затраты на исследования и разработки




Рис. 4. Расходы на НИОКР на душу населения, долл. США по ППС

Место Российской Федерации в мировой науке демонстрирует рисунок 5.

Рис. 5. Расходы на НИОКР, 2012 г.

При сопоставлении расходов на науку следует учитывать, что это – наибо­лее интернационализированная сфера в глобализующемся мире. Огромные масштабы принял «переток мозгов», массовая миграция научных исследовате­лей. Вместе с тем сложился и глобальный рынок научного оборудования. По­этому пересчет расходов на НИОКР по паритету покупательной способности (ППС) с использованием общепринятых показателей, основанных на анализе национальных затрат по очень широкому набору товаров и услуг, далеко не всегда адекватно отражает реальную стоимость затрат на науку.

Во всяком случае, для России, где на протяжении двух десятилетий про­исходит массированная «утечка мозгов», а высокотехнологичное оборудование и приборы в основном импортируются, более целесообразно учитывать расходы по обменному курсу валют. Следует также учитывать, что стоимость товаров и услуг в Москве и Санкт-Петербурге, где сосредоточены ведущие научные цен­тры страны (почти 55% всех научных работников), не уступает, а в некоторых случаях превышает соответствующие показатели США и других развитых го­сударств. В результате применение ППС, как представляется, ведет к завыше­нию показателей при расчете расходов на НИОКР в России.

Представление о том, что российское государство слишком много тратит на науку (0,82% ВВП), не отвечает действительности. По этому показателю Рос­сию опережают США (1,18%), Финляндия (1,1%), Южная Корея (1,02%), Швеция (0,91%), Германия (0,9%) и ряд других стран [23]. По данным ОЭСР, Россия находится только на 34-м месте в мире по величине госрасходов на науку [24].

Таблица 8

Ассигнования на исследования и разработки
из средств государственного бюджета



Таблица 9
Расходы федерального бюджета России на научные исследования, млрд. рублей

Государственные расходы на НИОКР в государственных институтах и ла­бораториях в США составляют около 50 млрд. долл., в ЕС – 40,2, в Китае – 34,0, в России – 10,5 млрд. долл. [25]

Согласно данными Росстата, внутренние расходы на НИОКР в России со­ставили в 2011 г. 610 млрд. рублей. Из них 106 млрд. на фундаментальные ис­следования, 92 млрд. – на прикладные исследования и 348 млрд. – на ОКР. Расходы на гражданскую науку составили соответственно 313 млрд. рублей, в том числе на фундаментальную науку – 91 млрд., а на прикладные исследова­ния и ОКР – 222 млрд. рублей.

Более того, если в 2000 г. на финансирование науки было выделено 1,69% федерального бюджета, то в 2011 г. – только 1,6% [26]. То естьпроизош­ло относительное уменьшение расходов государства на НИОКР. При этом уве­личились расходы федерального бюджета на прикладную науку – с 0,13% ВВП до 0,41%. Доля расходов на фундаментальную науку составила 0,11% ВВП в 2000 г., в 2009 г. достигла 0,17%, а в 2012 г. упала до 0,14% ВВП [27]. Ассигнования на гражданскую науку упали с 1,0% федерального бюджета в 2007 г. до 0,75% в 2012 г. [28] Но при этом доля расходов на финансирование фундаментальных исследований в академическом секторе сократилась с 0,14% до 0,12% ВВП. [29]

Рогов Сергей Михайлович,
академик РАН,
директор Института США и Канады РАН.

Выдержка из доклада „Новая шоковая терапия и «реформа РАН»: реалии российской науки”.