А.Р. Белоусов: это десятилетие заставит Россию и мир в корне изменить модель развития (2/2)

...— Для России следующий год станет годом восстановления. Что это означает в структурном плане?

— К восстановлению нельзя подходить упрощенно по двум причинам. То есть речь идет действительно о восстановлении, но речь не может идти о восстановлении экономики в том виде, как она была в докризисный период, то есть, скажем, в 2019 году.

Для нас, если говорить, как раскладывается восстановление, то первое: нам нужно, безусловно, восстановить и развить наиболее пострадавший сектор — сферу малого и среднего предпринимательства, индивидуального малого и среднего. И здесь сейчас предусматривается целый комплекс мероприятий такого опережающего характера развития, которое мы предполагаем реализовать в течение ближайших двух лет.

Есть целый план, есть отдельный национальный проект, выделяются достаточно большие и растущие деньги на этот проект, практически с удвоением объема вложений. Это первая составляющая того, что мы говорим о восстановлении.

Второе — это, безусловно, нам нужно удержать, развить и, может быть, переструктурировать транспорт, потому что транспорт, транспортная система — это вторая сфера, это прежде всего пассажирский транспорт, который сейчас пострадал в наибольшей степени. Это касается и авиационного транспорта, это касается и пригородного железнодорожного сообщения, и дальних перевозок, и так далее.

Вот мы сейчас как раз закончили рассматривать, анализировать ситуацию, связанную с РЖД, Российскими железными дорогами. Видим проблемы, которые есть, некие способы их решения. Авиационный транспорт — вот сейчас прошла, очень успешно я считаю, допэмиссия акций у "Аэрофлота", они очень хорошо и качественно разместились.

Плюс они получили еще государственную поддержку. Другие авиационные компании тоже, аэропорты. Президент, кстати, специально обратил внимание на то, чтобы не только "Аэрофлот" получил эту поддержку, но и другие авиационные компании, чтобы сохранить конкуренцию в этой сфере. Это вторая составляющая.

— Ну то есть банкротств вы не ожидаете? Всплеска банкротств в этой сфере.

— Банкротство у нас — это постоянный процесс, он постоянно шел, идет и так далее, это нормальный процесс обновления.

И тут еще проблема в том, что у нас очень устаревшее законодательство о банкротстве. Оно фактически не менялось с 2000-х годов. И у нас возникли целые такие полукриминальные бизнесы, которые живут за счет вот этих дырок в нашем законодательстве.

Сейчас правительство в лице Минэкономразвития, Федеральной налоговой службы, при участии бизнес-структур в том числе, подготовило новый очень крупный закон о банкротстве. Больше 200 страниц на самом деле, очень толстый том, фундаментальный.

Опираясь на очень детальный перечень поручений президента, который был дан в конце 2019 года по этому поводу. Но идет с большим трудом. Очень большое сопротивление, мы сразу видим, как появляются из окопов разных не то что недовольные — мы просто целые бизнесы у людей хорошо налаженные рушим. Их не жалко, скажу, мне по крайней мере. Поэтому я надеюсь, что это все мы доведем до конца.

Но тем не менее третий вектор — это, конечно, связано с реализацией. Мы получили определенное продвижение вперед.

Такая палка о двух концах оказалась. Но тем не менее это магистральный путь, и здесь идет очень быстро наработка и компетенций, и технологий. И, слава богу, благодаря команде в правительстве — Дмитрия Николаевича Чернышенко, который этим занимается, и Максута Шадаева, и других коллег удается достаточно быстро двигаться в цифровизации сектора госуслуг и сектора госуправления, а это тянет за собой цифровизацию в других сферах.

Сейчас Центральный банк подключился тоже достаточно интенсивно в создании различных платформ, в том числе системы быстрых платежей. Поэтому это тоже очень важный вектор, который мы видим сейчас по восстановлению.

И четвертый вектор — их на самом деле больше, но я самые главные назову — он на самом деле является, наверное, главным вектором, его даже на первое место, может, поставил бы здесь — этот вектор, связанный с инвестициями. Почему? У нас сейчас специфика — это специфика 2021 года на самом деле.

Мы на эти границы уже где-то вышли. Мы вышли на 4,4% бюджетного дефицита. Были определенные дискуссии, как всегда, в правительстве, но было принято решение — наращивать дальше его уже становится опасным, потому что возникает простой эффект — это ведь эмиссия государственных ценных бумаг, гособлигаций, ОФЗ.

Эту эмиссию должен кто-то выкупать. Выкупать могут, собственно, четыре основных игрока.

Первый игрок — самые крупные банки. Но у них ресурсы ограничены и рост ресурсов ограничен. И если банки будут вкладываться в ОФЗ, то чем больше туда будут вкладываться, тем меньше они смогут кредитовать экономику.

Второй — это Центральный банк. Это чистая эмиссия — она мало того, что запрещена законом, но даже если эти ограничения снять, здесь есть инфляционные ограничения, налог и все остальные последствия, которые здесь возникают.

Третий игрок — это иностранцы. Для нас это высокорискованная история, потому что все время у нас там наши американские коллеги предупреждали, что мы вот вам сейчас это все зарубим. Правда, не зарубили пока, но мы готовы, и такой разворот тоже не исключается.

— Не исключаете, что могут?

— Конечно, как это исключать, если это прописано в определенных законопроектах, которые лежат в Соединенных Штатах? Потому, включат они этот механизм или нет, я сказать не могу, но мы готовы к такому развороту, и сейчас доля иностранцев на рынке ОФЗ не очень большая и особенно в приростах.

По крайней мере, существенно меньше, чем оно было раньше. И правительство, Минфин готовы это все подхватить, если такие санкции будут. Мы знаем, как на это отреагировать, я уверен, что пройдем достаточно безболезненно, если такое решение будет принято.

Четвертый — это население. Но чем больше население вкладывается в ОФЗ, тем меньше оно денег понесет в банки в виде депозитов и тем меньше будет у банков возможности покупать ОФЗ, но это понятно.

Так вот это все много раз просчитывалось вместе с Центральным банком, расчеты делались. Все говорят: тут есть люфты, дебаты велись, но пришли к выводу, что нам нужно до 2022 года возвращаться к бюджетному правилу. Это важная история с ограничением соответствующего бюджетного дефицита.

Он где-то стабилизируется на уровне одного процента дефицита, примерно 4,4% в этом году и на следующий переходный год и так далее. Но это решение означает, что мы, выходя из программ поддержки экономики, которые действовали в 2020 году, и сокращая бюджетный дефицит, мы должны будем сократить расходы в реальном выражении.

Они сокращаются достаточно сильно — примерно на 9–10%, если брать без учета обслуживания долга, то примерно на 10%. Это очень большая величина, и для того, чтобы выйти на положительные темпы роста и сохранить эту траекторию роста подъема, для этого нужно нам иметь опережающий рост инвестиций. И это вполне возможно, потому что ресурсы инвестиционные есть и прежде всего у частного бизнеса. Они существуют, мы видим сейчас инвестиционные программы госкорпораций.

То, что такие ресурсы есть и в банковском секторе, есть возможность поддержки инвестиций и у корпораций, мы видим сейчас по результатам тех эмиссий корпоративных облигаций, которые сейчас прошли, в том числе эмиссии облигаций РЖД. Именно для того, чтобы стимулировать инвестиции, сейчас предпринят ряд действий, в достаточно ускоренном режиме мы работали.

Это механизм соглашения о защите поддержки капиталовложений и СПИК 2:0, сейчас идут переговоры с РСПП о создании частно-государственного фонда фондов.

Я надеюсь, что мы переговоры успешно завершим. В этом году все это запустим, [предпримем] целый ряд других шагов, которые позволят нам решить эту тему. Еще раз говорю: для нас очень важно, чтобы темпы роста инвестиций в следующем году составили где-то порядка 4–5%, не ниже. Это ключевой момент и ключевая составляющая нашего движения.

KPI для нас очень простой: успешность выражается не столько в темпах и не только в темпах роста ВВП в восстановлении, сколько в том, что есть два параметра, которые являются существенными. Это рост реальной заработной платы и реальных доходов населения, где-то на уровне 2–3%.

— Ресурсы крупного бизнеса в качестве инвестиций вы считаете правильным привлекать только на кризисный период?

— Нам нужны механизмы, эта история в любом случае долгоиграющая, долговременная.

— Тревожит ли вас текущее ослабление рубля?

— В нынешнем диапазоне нет.

— Форум "Сильные идеи для нового времени" — это скорее финал большой работы или ее начало?

— Конечно, начало, это даже никакой не финал. Постольку поскольку только состоялся запуск нового такого большого процесса. Сейчас форум — это знакомство людей друг с другом, нужно познакомиться с людьми, они должны познакомиться с друг другом, командами, посмотреть на эти идеи и на победителей, на другие идеи, которые, может быть, не вошли в число победителей, но тем не менее представляют свой интерес и так далее.

Эти идеи должны войти в проработку прежде всего АСИ, структурами Национальной технологической инициативы и некоторыми другими структурами для того, чтобы понять, как их масштабировать. Потому что я еще раз хочу напомнить: за каждой идеей уже стоит действие, и действия пока, как правило, локальны.

Нам нужно его превратить в глобальное, масштабировать. Механизмы такие в АСИ отработаны, они существуют, и с помощью этих механизмов, собственно, мы запустим. Это работа долгоиграющая, и я думаю, что это не последний форум такого рода. Но форум — это только вершина айсберга, основная часть массы всей работы — она скрыта, но она более важная.

— Спасибо за интересный разговор.

— Спасибо.