История человечества подробно и красочно живописует нам военные геноциды, осуществляемые силой оружия. Несколько менее красочно (хотя и не менее подробно) в истории освещена череда экономических геноцидов, т.е массовых убийств экономическими орудиями преступления.
В ходе экономического геноцида крупную социальную группу или целую нацию не вырезают и не выжигают, не расстреливают, а морят.
Разница примерно такая же, как между ударом топора и удушением подушкой. Необходимо рассмотреть саму схему экономического геноцида, а также смысл, мотивации его организаторов: как это делают, а, главное, зачем?!
Экономический геноцид в геноцидологии рассматривается как разновидность т.н. «белого» геноцида. То есть массового, но не прямого и не одномоментного умерщвления больших масс людей.
В основе экономического геноцида лежит расторжение связи между человеческим организмом, телом человека – и каким-либо жизненно-необходимым продуктом (а иногда и всеми).
Недоступность пищи, воды, тепла, жилья и т.п. как раз и говорит нам о недоступности одного из (или нескольких сразу) жизненно-необходимых ресурсов, ресурсов выживания.
Назовём жизненно-необходимый продукт, как в алгебре, «Х». «Х» в нашей «алгебре» - может быть хлебом или жилищем, топливом, или чем-то иным. Условие одно: данный продукт (или природный ресурс) необходим организму человека для выживания, не является роскошью, излишеством.
+++
И тут первый вопрос: откуда же берётся благо «Х»? Ответ очевиден всякому грамотному человеку: «Х» либо производится «из-под ног», то есть извлекается из территории проживания человека, собственными его силами. Либо выменивается, получаем извне. Если мы возьмём общепризнанную классику экономического геноцида, английские «огораживания», уничтожившие и разогнавшие английское крестьянство, то это будет схема «хлеб в обмен на шерсть и сукно». В России 90-х, типологически очень близкой к раннекапиталистическим практикам «огораживания» это будет «нефть в обмен на хлеб». Можно найти и множество других примеров: история на них богата.
О благе «Х» существует две теории: патриотическая и монетаристская. Первая говорит: продукт жизненной необходимости, по крайней мере, в минимальных количествах, должен производиться дома. Иначе – говорят патриоты – нас возьмут за горло и подвергнут шантажу прервать поставки. А без поставок продукта «Х» (необходимого для выживания) – у нас не будет шансов выжить.
Вторая, монетарная, теория говорит, что продукт «Х» ничем не отличается от других продуктов, и должен приобретаться там, где это, с финансовой точки зрения, выгоднее. Если его дешевле ввозить, чем у себя производить – то надо покупать за рубежом.
Если торжествует монетаризм, то возникает зависимость от поставок извне. Поставок самой жизни, в прямом и буквальном смысле! Не ввезут – умрём…
Постепенно зависимость от поставок импорта становится роковой. То есть их пресечение приведёт к катастрофе. Монетаристы утешают тем, что пресечение поставок в рамках сложившегося товарообмена невыгодно обеим сторонам, поэтому, мол, его никто не допустит.
Но в то же время никто не отменял экономический закон неравной взаимозависимости участников обмена. Разумеется, участники обмена зависят друг от друга – иначе зачем им меняться? Каждый из участников обмена, пока он находится в обменном цикле – получает какую-то свою выгоду. Но почти не бывает ситуации, в которой участники обмена имели бы паритет по части шантажа! Если одна сторона зависит от поставок в гораздо большей степени, и острее, чем другая – другая сторона (менее зависимая) может постоянно улучшать для себя условия обмена путём шантажа.
Именно этим занимаются капиталисты, когда снижают зарплаты рабочим. Не то, чтобы рабочий совсем не нужен был фабриканту – об этом речи не идёт. Но в условиях избытка предложения рабочих рук – фабрикант зависим от рабочего в гораздо меньшей степени, чем рабочий от него. Потому фабрикант и выжимает из обмена труда на заработок максимальную выгоду для себя. И, соответственно, максимальную невыгоду для рабочего. В некоторых исключительных случаях бывают и обратные ситуации (когда в силу уникальных совпадений рабочие могут грубо шантажировать угнетателя[1]), но они погоды не делают.
Закон неравной взаимозависимости участников обмена очень ярко проявляется в международной торговле. Яркий пример – описанная даже в «Экономиксе» трагедия Ганы, которая всё получала за американские доллары в обмен на какао. Цены на какао покупатели, пользуясь своими преимуществами в обмене, регулярно снижали – что привело Гану в кошмарное состояние.
В любом случае, угроза разрыва отношений для одной стороны обмена всегда более болезненная, чем для другой. Таким образом, угроза прекратить поставки продукта «Х» выступает мощнейшим орудием политического порабощения наций.
Но мы с вами экономисты, а потому политику оставим в стороне. Конечно, поставки жизненной необходимости могут пресечься по политическим мотивам (напр., санкции, блокада и т.п.). Но гораздо чаще мы встречаем их пресечение по экономическим мотивам.
В одних случаях оно лукаво (экономикой прикрывают политику), а в других совершенно искреннее. В чём тут дело?
Экономисты уже поняли меня, и подмигивают…
Обмен прекращается, когда одна из сторон обмена говорит: «у вас больше нет нужного нам». Вы намертво подсели на поставки извне, в рамках обмена – и вдруг… «Ваш продукт нам больше не нужен» - говорят вам поставщики жизни!
Допустим, они нашли аналог этого обменного продукта где-то подешевле, покачественнее. Или он устарел, больше не используется там, где раньше был необходим. Или его стало слишком много. Или… Причин может быть много. Итог один: вы нам не нужны ни в каком качестве!
-Для того, чтобы мы поставляли вам хлеб – говорят европейские хлеборобы средневековой Англии – Вы должны нас чем-то заинтересовать. То есть у вас должно быть что-то, позарез нужное нам, чего нам у вас брать выгоднее, чем самим делать или в других местах закупать. Если этого нет – то мы вам хлеба не привезём…
Сегодня шпротные бантустаны Прибалтики, или Украина (да и моя Армения, увы!) оказались в том же положении, в каком оказался английский крестьянин эпохи огораживаний. То есть когда собственной экономики нет, а чужой экономике ты ни в каком качестве не нужен. И подкармливать тебя могут только в рамках «гуманитарной помощи» - а таким не выживешь…
Вот берём английского крестьянина (а имеем в уме Украину): его хлеб слишком дорогой и некачественный по сравнению с импортным, южным. Как поставщик хлеба он не нужен экономике. Дешевле, выгоднее купить хлеб в обмен на шерсть, а не выращивать у себя дома. Но количество вакансий в овцеводстве ничтожно! Там, где раньше выживало целое село – теперь достаточно одного пастушка с собакой… А всем остальным куда деваться?!
Они предлагают свой продукт – но их продукт никому не нужен. Тогда они предлагают продать свой труд – но и их труд тоже никому не нужен. В сложившейся схеме обмена они оказались лишними. Они не нужны ни производителям, ни потребителям хлеба, ни как хлеборобы, ни как овцеводы…
+++
Казалось бы, очевидно, что нужно замыкаться и возвращаться к самообеспечению хлебом! Жили же вы раньше со своим хлебом – теоретически, и дальше так жить сможете…
Но на практике чаще всего вернуться в прошлое, где сам производил жизненно-необходимый «Х» уже невозможно. Потеряна инфраструктура, навыки, профессионализм, способности и т.п. К тому же правительству выгоднее новая схема, и оно попросту НЕ ДАЁТ вернуться пахарям на пашню. Оно всеми средствами политической власти ЛОББИРУЕТ компрадорские интересы, оно горой стоит за производство шерсти вместо хлеба.
Так миллионы людей разом попадают в душегубку экономического геноцида. Нужного рынку продукта они произвести не умеют и не в состоянии, и с годами только деградируют, утрачивая даже остаточные полезные навыки. Они вынуждены идти в найм на любых условиях.
Но, понимая это, работодатель загоняет их в жуткие условия, близкие к каторге (английский «работный дом»), и к тому же даже на каторге всем места не находится. Одна половина несчастных превращается в каторжан, а вторая – побираясь и бродяжничая, вымирает…
Изменилось ли что-то за века? Принципиально-ничего! Сегодня Украина – буквально калька с английских огораживаний. У людей нет ничего, интересного для обмена с мировым рынком: ни продукта, ни труда. Они нерентабельны и как поставщики, и как работники. Они не нужны сложившимся схемам обмена ни как партнёры, ни как подчинённые.
В то же время открытость мировому рынку, поставкам оттуда – не даёт им вернуться в мир, где они делали что-то плохонькое, но своё. То есть выживали плодами рук своих. Сейчас «ту» продукцию, на мировом рынке нерентабельную, им делать не дадут – да они уже и сами не смогут: одичали.
В классическом примере геноцида, английском «огораживании», Англия меняла у Европы шерсть на хлеб. Экономический геноцид чаще всего «расщеплённый», то есть он одним несёт смерть, а другим – дополнительные возможности.
Часть людей, которая сумела пристроить себя в производстве сукна и других шерстяных изделий – благодаря выгодам обмена получает больше, чем в старой, замкнутой экономике. И потому эта часть в старую экономику возвращаться не хочет, и всячески препятствует попыткам туда вернуться.
Если мы примем старую экономику за 100%, то в новой у одной части населения 200% (например), а у другой – ноль, ничего. Там, где раньше выживали двое в скудости – теперь выживает лишь один, но в роскоши…
А теперь, положа руку на сердце, отвечайте мне: вам это ничего не напоминает?!
Не кроется ли тут ответ на вопрос, почему 80% в России отчаянно тоскуют по СССР, а 20% - ругают его и проклинают? Почему одни пишут ностальгические воспоминания, выставляя советскую жизнь раем (что вряд ли справедливо), а другие вспоминают СССР как ад (что тоже далеко от объективности)?
Разумеется, так было и раньше. Английский лорд-джентри, торгующий шерстью с «континентом» и всем миром – с омерзением вспоминает времена, когда он руководил низко-производительным натуральным хозяйством. Лорд самому себе в том хозяйстве кажется нищим.
В то же время «огороженный» крестьянин, которого отары овец согнали с отцовского надела, лишили средств к существованию – вспоминает прежнюю жизнь как светлое прошлое. Не потому, что там было всё (всего там, разумеется, не было) – а потому, что там у него было хотя бы что-то. А теперь он всего лишён, стал изгоем, лишенцем, парией, и у него совсем ничего не осталось.
Получается, что его голодная смерть – это жертва на алтарь обогащения того, кто сумел в «новой экономике» пристроится. Так капитализм возвращает нас в эпоху человеческих жертвоприношений. Напомню, что жертва в изуверских культах не считается преступной, наоборот, чем она чище и праведнее – тем дороже бесовскому идолу!
И когда жертву режут, то это не наказание за подлинное или мнимое преступление, а сознательное убийство невинного существа – ради получения успеха от демонов.
+++
Подведём итоги нашего обзора сути экономического геноцида. Почему он возможен? Потому что один человек может сожрать средства к существованию другого человека. Кому и зачем он нужен? Тому, кто пожирает чужие средства к существованию. А потому для экономиста нет разницы – человек ли убивает человека в рамках рыночной конкуренции, или нация нацию в рамках геополитической конкуренции.
Схема везде одна и та же: вы сами разучились фабриковать жизнь, пристрастились получать её от нас, а нам вы вдруг стали не нужны. И мы перестали рассматривать вас, как потребителей нашего продукта. Вы нам не интересны ни в каком качестве. Ваша судьба – быть источником чернорабочих, проституток, и органических удобрений.
Наш продукт – это наш продукт. Своего у вас нет, а такого, чтобы нам было интересно обменять на свой – у вас тоже нет. Итог: мы не хотим вступать с вами ни в какие обменные отношения. С нашей точки зрения – вы просто зря занимаете землю. А потому единственное, на что мы готовы потратить деньги – так это на вашу смерть!
Единственное, что Запад готов оплачивать той же Украине – это суицидальных бандеровских ублюдков. Они убивают всякое будущее для славянства – и за это Запад готов платить.
Продукция украинских фабрик, продукция полей, лабораторий, университетов, консервных заводов прибалтийских шпрот – нафиг в мире никому не нужна. Она слишком дешёвая, чтобы помочь выжить своим работникам, и слишком дорогая, чтобы на мировом рынке на неё позарился кто-нибудь из платежеспособных потребителей.
Дело не только в том, что на мировой рынок не пускают потенциальных конкурентов. Дело куда в большей степени в том, что огромной массе прорвавшихся к мировому рынку дураков там совершенно нечего делать. Они явились на рынок без товара и без денег. А тогда зачем? Поглазеть? Попытаться что-то украсть и огрести за это от охраны?!
Зачем ходить на рынок без товара и без денег? Себя предлагать, как объект биологических опытов и сексуальных извращений? Ну так они ровным счётом это и делают сегодня!
Так и совершается экономический геноцид в мире. Не вы первые, не вы, к сожалению, и последние…
----------------------------------------
[1] Так, например, случилось в средневековой Норвегии, где чума уничтожила ¾ населения. Земли и рыбных ловов в Норвегии традиционно много, а вот рабочих рук почти не стало. Это заставило угнетателей заискивать перед тружениками, завлекать их к себе, конкурируя друг с другом, и в итоге породило уникальный «норвежский социализм»: Норвегия, как социальное государство, толком не познала не только капитализма, но даже и феодализма до конца так и не изведала.
***
Источник.
.